Отношение ранних христиан к войнам

Не для кого не секрет, что первые поколения ранних христиан, начиная с апостольской церкви, никогда не поступали на службу в армию, не брали в руки оружие и не участвовали в войнах. В этом они послушно следовали примеру своего Господа Иисуса Христа, оставившего наказ: «Все, то возьмут меч, от меча и погибнут» (Мф.26:52. Сравните Отк.13:10). Такая твёрдая библейская позиция была отображением их веры в истинность слов Бога: «Не войском, не силой, а моим духом, - говорит Иегова воинств» (Зах.4:6). Крепкая вера в любовь и спасительную силу Бога побуждала ранних христиан отвергать воинственность и насилие.

В среде историков на этот счёт присутствует полное единодушие во мнениях.

В книге «Отношение ранних христиан к войнам» говорится: «Поскольку согласно [учениям Иисуса] любая форма насилия и причинение кому-либо увечья отвергались как недопустимые, запрет на участие в войнах воспринимался как само собой разумеющееся. … Ранние христиане в точности соблюдали слова Иисуса, понимая буквально увещание быть мягкими и не отвечать насилием на насилие. Их религия означала для них мир; они решительно осуждали войны за их кровопролитие» («The Early Christian Attitude to War»).

В журнале «Христианский Век» тоже обращается внимание на позицию, которой придерживались ранние христиане: «Первые христиане не служили в армии» («The Christian Century»).

Согласно замечанию, которое сделал историк Э. У. Барнз в книге «Подъём христианства», «тщательное рассмотрение всей доступной информации показывает, что до времени Марка Авреля [императора, правившего с 161 до 180 гг. н.э.] никакой христианин не становился солдатом, и никакой солдат, ставший христианином, не оставался в военной службе» (“The Rise of Christianity ”).

Ту же информацию в книге «О христианском отношении к войне и миру» предоставляет и Роланд Бейнтон, который пишет, что «с конца новозаветного периода до десятилетия с 170-180 годов после Р. Хр. нет ни малейшего доказательства, что христиане служили в армии» ("Christian Attitudes Toward Warand Peace", [Abingdon, 1960 г., стр. 67, 68]).

И снова эта мысль встречается в книге «Ранняя церковь и мир»: «Христиане, крестившись, не становились воинами, по крайней мере, до времени правления Марка Аврелия» («The Early Church and the World»).

В книге Н. Платта и М. Драммонда «Наш мир в веках» говорится: «Христиане вели себя совсем не так, как римляне... Поскольку Христос проповедовал мир, они отказывались становиться солдатами» («Our World Through the Ages»).

А в книге Эдварда Гиббона «Упадок и крах Римской империи» замечается: «[Первые христиане] отказывались занимать какую бы то ни было руководящую должность или защищать империю... Христианин не мог стать солдатом, не отказавшись при этом от более священной обязанности» («The Decline and Fall of the Roman Empire», том II, с. 37.).

«Первые христиане считали, что сражаться не правильно, и отказывались служить в армии даже тогда, когда империи требовались воины» («Основания Нового Света, заложенные в Старом»; «The New World’s Foundations in the Old»).

Довольно объективно в этом вопросе высказался И.И. Лещук: «Несмотря на то, что Иисус жил в стране, занятой врагом, Он никогда не проповедовал восстание против римлян или ведение войны против захватчиков. Вместо этого Он учил, что христиане должны быть миротворцами и не должны сражаться (Иоан.18.36). Христиане призваны отложить мечи и ножны и стараться провозглашать духовное царство Господа с помощью "меча духовного" - Слова Божьего. Когда иудейский народ восстал в 66-ом году нашей эры против римской оккупационной армии, ранние христиане отказались участвовать в войне и покинули страну как беженцы. Вместо того чтобы присоединиться к военной партии зелотов, христиане заняли нейтральную позицию» («Церковь и политика»).

Христианская позиция в этом отношении была настолько тверда, что ученик Христа скорее шёл на мученическую смерть, чем поступился бы библейскими принципами. Свидетели Иеговы стремятся подражать примерам стойкости ранних христиан и, следуя указаниям Иисуса, решительно воздерживаются от военной службы. Лектор по церковной истории Джеффри Натталл по этой причине проводит интересную параллель: «Как ни трудно это признать, но отношение ранних христиан к войне очень похоже на отношение к ней людей, называющих себя Свидетелями Иеговы»…


Однако, уже к III веку в церковной среде, разбавленной язычеством и философией, господствовали разноликие отступнические представления, отразившиеся, в том числе, и в вопросах отношения к службе в армии и участию в войнах. Как ни парадоксально бы это звучало, всё более появлялось тех, кто, называясь христианами, считал, что может поступать на военную службу и участвовать в войнах. Профессор Трёлтч комментирует это обстоятельство так: «Начиная с III века положение усугублялось тем, что христиан становилось все больше в высшем обществе, среди более престижных профессий, в армии и официальных кругах. В нескольких отрывках в [небиблейских] христианских трудах встречаются гневные протесты против участия в подобных вещах; с другой стороны, мы также находим попытки пойти на компромисс - аргументы, предназначенные для того, чтобы успокоить нечистую совесть. [...] Со времени Константина эти трудности исчезли; трения между христианами и язычниками прекратились, и христианам стали доступны все должности в государстве».

В свою очередь в одном католическом труде даётся следующее объяснение: «Многие христиане... при языческих императорах испытывали религиозные угрызения совести в отношении воинской службы и решительно отказывались брать в руки оружие или же дезертировали. На Соборе [в Арле в 314 году н. э.], когда рассматривались изменения, введенные Константином, была изложена обязанность христиан служить на войне... потому что Церковь существует мирно (лат. in pace) при правителе, который благоволит к христианам» («A History of the Christian Councils»).

В V веке влиятельный церковный «святой» Августин на таком фоне даже приложил немалые усилия, чтобы оправдать убийство. Согласно «Новой католической энциклопедии» он «был создателем теории справедливой войны» («New Catholic Encyclopedia»). Пол Джонсон говорит об Августине: «Он не только признавал гонение, но он стал его теоретиком; и именно на его аргументации позже покоились все аргументы в пользу инквизиции» («А History of Christianity»).

Впрочем, такое игнорирование библейских принципов не явилось чем-то неожиданным. Божье Слово изначально предсказало, что собрание истинных христиан столкнулось бы с «отступничеством», когда «откроется человек беззакония, сын погибели» (2Фес.2:3). Как точно подметил Станислав Ежи Лец «позднейшие христиане не могли быть потомками тех, кого при Нероне разрывали дикие звери, а разве что потомками толп воющих зрителей».

Продолжение здесь:
http://jhwww.narod.ru/Razlichie1.html